Я был готов провалиться, но слова комом встали в горле.

На мое молчание она ответила обидой. Откинула мою руку.

— Я же знаю, что ты никакой не фрилансер. Я часто шутила об этом в надежде, что ты мне откроешься. Но ты как стена. Мы вместе уже сколько? Ты спишь в моей постели, ты остаешься у меня дома, пока я на работе, а я даже не знаю, кого пустила в свою жизнь!

— Я тебя не обижу, Лариса, — только и произнес я.

— Ты уже это сделал, — она встала с дивана, развернулась и махнула на дверь. — Уходи…

Я подошел к ней со спины, попытался обнять, но она вывернулась и, не оборачиваясь ко мне, произнесла: — Пока не будешь готов рассказать мне все — не появляйся.

Она прошла в ванную и, прежде чем закрыть за собой дверь, добавила:

— Звонить и писать мне тоже не нужно…

Дверь захлопнулась. Я остался один на один с собой.

В ванной зашумела вода.

Когда вышел на улицу, уже совсем стемнело. Я шел вдоль набережной, проклиная себя за случившееся. Меня не раз подмывало рассказать ей все, просто чтобы покрасоваться, но сейчас, когда это было действительно нужно — я почему–то заледенел. Как будто все тайны, что я хранил, покрылись толстой кромкой льда, застыли запечатанными в глубине моего сознания. Почему? Ответа у меня не было.

— Эй! — проорал я в ночное небо. — Ищете меня, ублюдки?

Несколько прохожих шарахнулись в стороны. Кто–то начал переходить дорогу, лишь бы не столкнуться со мной, а влюбленная парочка, зажимавшаяся на мостовой, настороженно уставилась на меня.

Я раскинул руки в стороны и проорал еще громче:

— Вот я здесь! Я готов к диалогу!

Но вопреки моим ожиданиям, никто не вышел навстречу.

Юрка слушал меня со скептическим выражением лица. Чем дольше я говорил, тем сильнее он хмурился. Когда я закончил, он еще долго молчал.

— Кем бы они ни были, они побили ее из–за меня, — резюмировал я.

Юрка ничего не ответил.

— Ну скажи хоть что–то. У тебя же всегда идей полно. Как мне разыскать этих уродов? Я теперь даже воспоминания ее считать не смогу, потому что она не захочет со мной разговаривать, если я во всем ей не признаюсь.

— Так признайся… — Юрка пожал плечами. — Расскажи, что ты не так прост, как она считала. Что теперь она под ударом, как и любая другая подружка супергероя. Или в нашем случае — недозлодея?

— Недозлодея? Серьезно?

— Ну а кто ты? — Юрка отвернулся на стуле к компьютеру и начал что–то печатать. — Ты что хорошего для этого мира сделал? Денег наворовал, тачек наугонял, девочек несчастных в своих целях использовал. Образцовый говнюк, не иначе.

— Я, может, и говнюк, но никакой не злодей.

— Серьезно? — Юрка даже печатать перестал, уставился на меня осуждающе.

— Серьезно! Деньги я воровал у козлов. Не раздавал бедным, конечно, но и не честных людей грабил. Тачки я тоже всегда возвращал. Может, не туда откуда брал, но в целости и сохранности. А девочки сами всегда были не прочь поразвлечься.

— Да ты что?! — воскликнул Юрка. — Какой благородный! А ничего, что ты обаяние себе баффами усиливал, чтобы они велись на тебя?

— А они не то же самое делают? Красятся так, что когда утром умоются — лица не узнать. Ресницы наращивают, волосы. Губы накачивают. И еще всякое…

— Но ты–то видишь, где подделка! А они нет.

— Да они часто сами подделки! Фальшивые фотки в инсте, фальшивая внешность, фальшивые чувства.

— Ой, вот только не надо! Ты сам–то настоящий? Фрилансер Артемка…

— Да какого хрена я должен перед тобой отчитываться?! — я начал заводиться. — Я ничего плохого не сделал!

— Да. Плохого не сделал, — как–то слишком легко согласился Юрка, что я заподозрил подвох.

И оказался прав. Через секунду Юрка добавил:

— Но и хорошего тоже!

Все сразу встало на свои места.

— Начало–ось… — протянул я. — Никому я ничего не должен!

Юрка не ответил. Отвернулся опять к компу, полностью меня игнорируя.

— Мне трико надеть и по крышам начать бегать? — спросил я. — Плащ нацепить? Нашлепку на грудь повесить? Дамочек в беде начать спасать?

— Мудаком хотя бы быть перестань, — будничным тоном произнес Юрка. — Начни хоть иногда думать о ком–то, кроме себя самого. Я ведь не прошу тебя быть супергероем. Я прошу тебя быть человеком.

Я понимал, что Юрка был во многом прав, но это бесило еще больше.

— Ты много раз парил мне про симуляцию, — продолжил Юрка, — про то, что все это ненастоящее. Но ты ведь понимаешь, что это всего лишь тупая отмазка, чтобы заткнуть свою совесть? Ты никакой не пришелец, не игрок в симуляции и не часть программы. Ты живая наглая скотина, которая берет что хочет.

— Будто ты бы не брал! — огрызнулся я.

— Не знаю, Фродо, кольцо у тебя.

— Теперь я еще и кудрявый полурослик с цацками?

— Ты мудак, которому пора повзрослеть и начать брать на себя ответственность.

Юрка бил по болевым точкам, и я чувствовал — еще чуть–чуть и взорвусь.

— Только про большую власть и большую ответственность мне не затирай! — бросил я с вызовом. — Твои тупые супергеройские цитаты у меня и так поперек горла стоят.

— Хорошо, не буду.

Что–что, а сохранять спокойствие Юрка умел. Единственное, что не умел — замолкать вовремя.

— Просто будь у меня такая сила, — продолжил он, — я бы понимал…

— Конечно! — перебил его я. — Если бы у тебя была такая сила! Я так и знал, что этим кончится… Ты давай–ка на улицу выйди для начала, а потом будешь задвигать мне про силу и ответственность. Сам как будто хоть что–то полезное в своей жизни сделал.

— Я деньги больным детишкам жертвую, — без эмоций ответил он.

— Ага! Которые оседают не там, где надо. Так что вот эта твоя дутая благотворительность — такая же заплатка на совесть, как и у меня ощущение нереальности всего этого долбанного мира.

— Речь не обо мне. Я, может, и не делаю ничего значимого, но хотя бы ничего не порчу. А ты…

Юрка замолчал и посмотрел на меня так, что мне впервые в жизни захотелось ему по–настоящему врезать, лишь бы не видеть этот разъедающий разочарованный взгляд.

— Ты человек, который может больше, чем остальные. Но при этом ты постоянно лажаешь. Хватит уже играть в игры. Начни, наконец, жить, а не играться в жизнь. И перестань портить жизнь другим.

— Хорошо… — я поднялся с кресла. — Пожалуй, начну с тебя.

Я потянулся к куртке, которую бросил на соседнее кресло, когда пришел. Оставаться у Юрки больше не мог. Если я все правильно понял из своих пляжных воспоминаний, то с Вовкой у нас были похожие терки. Он хотел быть таким же как я, но я не представлял, как это можно устроить. И с Юркой, видимо, теперь получалось то же самое.

Зависть разрушала все мои дружеские отношения. Если раньше я скептически воспринимал мысль, что путь героя, это путь одиночки, то теперь (даже не будучи героем) сам с лихвой хлебнул горькой правды — «на вершине горы всегда одиноко».

Я вышел из парадной, поглощенный своими мыслями. Куда идти, я не знал.

Пабы уже закрыты или вот–вот закроются, а ломиться к Алене среди ночи — показалось мне слишком наглым.

И пока я шел через двор и гадал, что делать дальше, обстоятельства решили все за меня.

Из тускло освещенной подворотни навстречу мне вышла черная тень.

Боевой режим включился сам по себе. Джарвис реагировал раньше, чем я успевал подать осознанную команду.

ФИО: ??? ??? ???

Пол: мужской.

Возраст: ???

Состояние: готовность к бою.

— Добрый вечер, — произнесла тень, преграждая мне путь.

«Чпок», — подумал я, вспоминая старый боянистый анекдот про вежливого лося.

Закралось предчувствие, что для меня, как и для несчастного зайца, вечер сегодня закончится плохо.

Глава 16

Ехать ночью в багажнике в лес — дурная примета. Ехать ночью парализованным в катафалке в гробу на кладбище — тоже.